В конференции “Практики актуального театра и кураторство” участвовали люди с разных кураторских полюсов: кто-то руководит театром или театральным центром, и почти автоматически переложил на себя эту функцию, кто-то создает отдельные театральные проекты в государственной и негосударственной институции или вовсе без нее, кто-то наблюдает за кураторством со стороны и пытается осмыслить его историю и значение.
Здесь мог бы быть пересказ каждого выступления, но несмотря на разницу взглядов, дискурс выстроился довольно однородный. Поэтому, просто почитайте некоторые тезисы без подписи, если вас это заинтересует, пересмотрите запись всей конференции - она доступна на YouTube-канале театра “Старый дом”. Да будет ХАОС:
- Много производится художественного продукта, который занимается рефлексией прошлого.
- Как театры оценивают возможности друг друга - сколько “Золотых масок”. Мы уже 20 лет делаем спектакли, чтобы ездить на “Золотую маску”.
- Мне часто мешает совмещение кураторства и продюсирования.
- При взаимодействии институции и независимых кураторов есть предварительное ощущение того, что кураторы относятся к институции как к чему-то мертвому.
- Фигура куратора находится в процессе самовыражения или нет?
- Если говорить о дихотомии куратор/продюсер в театральной сфере, то в гос. театре этой разницы почти нет. На фестивалях разведение функционала все-таки происходит.
- Есть ли смысл делать что-то для 80 человек?
- Куратор должен стать коммуникатором между потребностями художника и зрителя.
- Большие проекты создают множественные связи, но часто очень зыбкие.
- Нам нужна ротация - мы не должны воспроизводить Россию своим фестивалем.
- Задача куратора - выстроить ненасильственные отношения внутри институции.
- Куратор - человек, который ищет напряжение между ресурсами и задачами, и пытается его преодолеть
- Недостаток ресурсов - самый эффективный способ поменять содержание
- Кураторы - инструмент пиара
- Островский написал программу для Малого театра и мог бы стать его куратором
- Сулержицкий настаивал на сопряжении творчества с трудом и постоянно чекал привилегии
- Театр полезен только тому, кто им занимается.
- Позиция означает стиль, стиль означает позицию
- Извиняюсь за rантовский нравственный императив
- Три причины заниматься творчеством: страсть, попытка менять мир, а что я ещё буду делать, я больше не умею.
Примерно такое же, слегка шизофреническое ощущение могло бы возникнуть у зрителя после спектакля “Занос”. Просмотр спектакля возможен только в специальных наушниках, в которых встроена возможность переключаться между тремя аудиоканалами. Если зритель захочет слушать каждый из них, постоянно меняя, то к финалу может возникнуть странный замес между стихами Дмитрия Пригова, пьесой Сорокина и его комментарием к ней.
Каждый канал выдает себя на голове зрителя, а потому, сидя в зале, есть возможность чекать - кто и что сейчас слушает. В начале спектакля на сцене еще ничего не происходит, и аудиодорожки распределены между мониторами, где можно увидеть трансляции с камер наблюдения. Когда на одной из них люди начали заниматься любовью, большинство зала переключилось на тот канал, совмещая самое любопытное изображение со звуком. Когда действие с камер окончтально перетекло на сцену, а звук разделился на Пригова и Сорокина, большинство включило трансляцию со сцены, чтобы следить за сюжетом. По сути, в зале “Старого дома” было проведено исследование на тему того, что выберет зритель, если его не готовить к театру специально и дать возможность такого переключения: практики на грани с совриском или конвенциональный театр. Конечно, второе.
Пьесу “Занос” Сорокина можно условно поделить на две части: почти бытовое, ироничное описание жизни богатых москвичей, к которым с утра приезжает мастер спорта по настольному теннису, чтобы просто размять, и появление в этом мире странных силовиков, которые разговаривают только шифрами, выкрикивая “Лошадь” вместо “Лежать”. Они уничтожают целую деревню, тем самым производят одновременно и акт насилия и акт очищения. В авторских комментариях, которые кто-то мог услышать, переключив канал, Сорокин описывает эту ситуацию, как появление “Черного квадрата”, который все это поглощает. Режиссер Юрий Квятковский вторую часть поставил как странную оперу, по музыке соответствующую поискам композиторов-немелодистов лет двадцать назад, а первую решил реалистически, стремясь местами к гиперреализму.
Разговоры “условных богатых” вертятся вокруг того, куда, как и зачем тратить накопленное, и требований рассказать хоть что-то интересное. Николай Фоменко и Мила Кретеш играют хозяев дома, и наиболее явно демонстрируют барство. Остальные здесь скорее в роли слуг, хотя кто-то из гостей архитектор, а кто-то рэпер. В отношениях всех персонажей нет сложности, они транслируют идею вертикального мироустройства, как единственно-возможную и от этого невыносимую. Парадоксально, что именно этот текст Квятковский поставил с помощью возможности выбора, наделив зрителя некими полномочиями. В этом можно увидеть и надежду на преодоление вертикали, и, наоборот - демонстрацию мнимости выбора, который все равно ни к чему не приведет. В финале каналы вырубаются, и нас насильно заставляют слушать кусок современной оперы об ужасах режима. Выбирай не выбирай, результат будет одинаков…А все-таки сама возможность выбора слишком заманчива, чтобы от нее отказаться.