18 октября.
Стартовала еще одна программа фестиваля - шоукейс новых новосибирских театров. Само существование этой программы в контексте фестиваля порождает массу размышлений о финансовой составляющей искусства, способах взаимодействия со зрителями и институциями.
С обсуждения этих вопросов программа и началась. Во время бранча-открытия у руководителей коллективов была возможность рассказать о себе журналистам и друг другу, познакомиться с критиками и создателями независимого театра из других городов. Анна Зиновьева рассказала о “Лаборатории современного искусства” (бывшей “Мастерской Крикливого и Панького”), Дарья Шелковникова - о театре “Актерский цех “1961”” из Академгородка, Сергей Дроздов объяснил, что сейчас происходит с театром “Понедельник-выходной” (спойлер: театр скоро вернется), а Ирина Арицына поделилась новостями о будущей площадке театра “13-й трамвай”. Кроме того, в открытии участвовал замминистра культуры Новосибирской области Григорий Милогунов.
Началось же открытие с новости от директора фестиваля Антониды Горявчевой. Она объявила, что один из спектаклей шоукейса поедет на небольшие гастроили в Тюменский театральный центр “Космос”. В телеграм-канале фестиваля новость сразу откомментировали: “Ух, соревнования начинаются”. Надеемся, что фестиваль не превратится в “Игру в кальмара”, где каждый коллектив будет насмерть биться за приз. Хотя соблазн, конечно, есть. Классно, что опытом делились кураторы из других городов. Александрина Шаклеева вкратце рассказала о системе функционирования Молодежного театрального центра в Тюмени, а Ярослав Максименко про омский ЦСД.
По сути, этот бранч стал продолжением предыдущего дня - тема коммуникации между театром и зрителем, театром и властью, театром и другими театрами стала основной. Кто-то делился мнением, почему театр не решился стать государственным, кто-то убеждал журналистов в необходимости инклюзивного искусства, кто-то делился мыслями, почему пять человек в труппе театра - это нормально. Конечно, когда на встрече столько потенциальных спикеров, со своими проблемами и мнениями, сложно выстроить по-настоящему продуктивный диалог. Пожалуй, этот тот случай, когда намерение важнее реального результата. Может быть, эта встреча приведет к более конкретным решениям в будущем.
Вторым событием дня стал спектакль “Прах Богини” театра “Синестетика”. Этот танцевальный перформанс Андрей Короленко придумал вместе с Анной Сапетиной и командой: танц-драматургом Иваном Сачковым, саунд-дизайнером Марком Колесниковым и художником по свету Валерием Климовым. Спектакль начинался еще в фойе, когда перформерки Анастасия Кайгородцева и Александра Чуркина выбирали из собравшихся тех, кому предстоит участвовать в качестве наблюдателей, и тех, кто внезапно для себя тоже станет перформерами. Впрочем, эти роли не закреплялись навсегда, и могли меняться по ходу действия.
Пространство, в которое попадали в итоге все зрители, разделено на три зоны: стандартный зрительный зал с несколькими рядами кресел, черный танцпол и небольшая сцена-подиум. Из-за этого зрители-перформеры оказываются в уникальной ситуации, когда ты одновременно и активный участник зрелища, за которым наблюдают созерцатели, и тот, кто воспринимает нарратив от танцовщиц-перформерок. Границы, которые обозначены в пространстве, на самом деле условны, но их преодоление становится первым шагом к тому, чтобы расширить границы собственной телесности.
Еще один важный аспект - социальный. Перформерки контактируют с тобой только взглядами и легкими, ненавязчивыми жестами, и часто действие зрителя на танцполе зависит не только от его внутреннего ощущения, но и от того, как уже отреагировали другие участники. Иногда ты - лидер этого микросоциума, и первым запускаешь цепную реакцию, иногда, наоборот.
Анастасия Кайгородцева и Александра Чуркина провоцируют участников. Это может быть демонстрация голого тела, может быть очень близкий контакт, разрушающий личные границы, может быть резкое падение, которое на уровне рефлексов вызывает у некоторых зрителей желание помочь. Интересно, правда, что этот рефлекс включался, когда девушки находились в одной зоне с другими участниками, а как только поднимались на подиум - отменялся. Было ощущение, что условное деление на зоны формировало у большинства зрителей правила игры, при которой существование перформерок воспринималось буквально, когда они на одном уровне со зрителями, и театрально, когда на сцене.
Пожалуй лучший механизм восприятия такого спектакля описала зрительница на обсуждении: “В психологии есть техника метафорических карт, когда тебе выкладывают какую-то картинку, и человек сам должен определить что на ней изображено, и что это для него значит. Иногда даже на картах, где все вполне конкретно и однозначно, разные люди видят свое. После этого психолог вместе с человеком анализирует почему именно так он интерпретировал карту. Ваш перформанс - это огромная метафорическая карточка”.
А вот что в этой “карточке” зрители разглядели еще: “Для меня было очень интересно, что люди так легко откликались. Я даже подходила потом к ним и спрашивала: а вам что, дали какую-то специальную инструкцию? И они такие - нет. Это было неожиданно.”
“Я не всю дорогу был с вами, в какой-то момент линк прервался”.
“Ты видишь растерянность тех, кто невольно оказался на сцене, и, прикольно видеть процесс, как люди потихонечку начинают включаться в правила игры и расслабляться. Но мне не хватило какого-то мяса. Я увидел танцы, увидел голые тела. А потом все начало успокаиваться, повторяться… Не хватило какого-то трешняка (реплика из зала: Ну да, чтобы вообще все разделись) - Например. Было забавно наблюдать, как люди спокойно повторяют движения за перформерками, танцуют, но когда перформерки начинают раздеваться, люди этого уже не делают.”
“В какой момент я стал смотреть на голую актрису, а относиться к ней как к мраморному изваянию?”
“Что-то изменилось в моем восприятии красоты”
“Потрясный был момент, когда вы всех заставили снять обувь (реплика от актрисы: мы никого не заставляли), и начать с вами танцевать. Ты сразу думаешь: да, классно танцевать босиком! Когда я в последний раз танцевал босиком?”.